Светлана, вам когда-нибудь кто-нибудь говорил: «Надо худеть»? 

 

Тренеры говорили. Но каждый раз после этого я начинала больше есть. (Смеется). Пока человек сам не поймет, что надо, никакие советы не помогут. И вообще я против категоричных решений. Вот ты ел-ел – и вдруг завтра садишься на диету. И тебе ничего нельзя, кроме – условно – воды и овощей. Что произойдет? Неделю промучишься, сбросишь 2–3 кг, а потом сорвешься и наберешь все снова! 

 

Ну почему же неделю... Некоторые месяцами так мучаются. 

 

Очень важна цель, которую ты преследуешь. Если тебе действительно нужно по­худеть, если это вопрос жизни и смерти, тогда велика вероятность, что все получится. Но если ты решил сбросить килограммов 5, которые тебе кажутся лишними, а они не лишние – то увы. Изменить свою конституцию мы не в силах. И не надо равняться на других. Не нужно с за­вистью рассматривать чужие фотографии в инстаграме: большинство этих фигуристых девочек, делающих селфи в фитнес-клубах, страдают от гормональных нарушений из-за белковых диет. 

 

Вы говорите как человек, у которого большой опыт в похудении. 

 

Я действительно сидела на разных диетах. На диете Волкова, например – ее мне когда-то посоветовала Динара Сафина, она ее попробовала и долго потом была худой-худой. Но я очень быстро бросила эту затею. Там, как известно, тебе выдают списки запрещенных и разрешенных продуктов. А я 8 месяцев в году не бываю дома, постоянно в разъездах. Живу в гостиницах, где нет кухонной плиты и возможности что-то себе приготовить. И где, скажите, мне найти какую-нибудь гречку в Канаде, Австралии? Или в Рио, где вообще было много жареной еды и фастфуда? Пробовала я и другие диеты, но в итоге остановилась на сбалансированном питании. 

 

Светлана, а зачем вообще теннисисткам следить за фигурой? Мне всегда казалось, что это актуально исключительно для гимнасток, фигуристок...

 

Мы должны быть легкими, чтобы быстро передвигаться по корту. Но в то же время должна сохраняться сила удара. Если сильно похудеешь, ее не будет, тебя будут перебивать. Кроме того, при резком снижении жировой массы повышается риск получить травму. Помню, когда у меня была травма пресса, доктор сборной Испании (я с ними тогда тренировалась) сказал: «Света, жира не хватает, надо поправляться». 

 

Вы занимаетесь теннисом с 7 лет. И детство у вас было очень взрослым – тренировки, сборы, соревнования. А были ли в нем простые детские радости – кино, мороженое, игры с подружками на школьном дворе? 

 

У меня детство было – с корта на корт. Я родилась в спортивной семье. У отца был свой велоклуб и спортивный интернат. Он – один из лучших российских тренеров, фанат своего дела. Сам живет с коман­дой и подает спорт­сменам пример. Мы с мамой (Галина Царева – 6-кратная чемпионка мира по вело­гонкам и обладательница 20 мировых рекордов. – Прим. ред.) тоже жили в его интернате, поэтому я с детства привыкла существовать в спартанских условиях. У отца в 7 утра подъем, в 10 вечера – отбой. Погулять, сходить на дискотеку – такой опции у нас с ребятами-велосипедистами не было. При этом я мало общалась со сверстниками, которые живут обычной жизнью... Но какие-то праздники в моем детстве были, конечно. И мороженое было. Я очень любила пломбир. Ела его, запивая кока-колой. И до сих пор так иногда себя балую – покупаю то и другое и ем. Надо мной все испанские тренеры смеются! Брат, кстати, чуть ли не коробку брикетов за один день мог съесть. Но при этом, конечно, надо понимать, что он по 6–7 часов в день тренировался у папы (старший брат Светланы, Николай Кузнецов, впоследствии стал серебряным призером Олимпийских игр в Атланте в командной гонке преследования на велотреке. – Прим. ред). 

 

А мама как на это смот­рела? 

 

Мама всегда нас жалела. Встречала дома с накрытым столом: «Дети, ну вы покушайте». И потом, в Испании, меня кормила. Я переехала туда, потому что тренировки там стоили дешевле, возможнос­тей заниматься спортом было больше. И мама жила со мной там до 16 лет. 

 

Вы переехали в Испанию в 14 лет. Это, по сути, еще детство. Не переживали, не скучали? 

 

Очень скучала, особенно по своей собаке – немецкой овчарке Зинде. Было трудно, потому что я не разговаривала ни по-испански, ни по-английски. Не понимала тренеров, не могла смотреть телевизор. Еда была совершенно другая, окружающие – тоже иные. Это был переломный момент в моей жизни. Именно тогда я поняла, что по-настоящему хочу играть в теннис, полюбила этот вид спорта. Я стала тренироваться не потому, что так хотят мои родители, а оттого, что мне самой это нужно. Я получала от этого удовольствие. Как только это осознала, трудности отступили. Я поняла, ради чего терплю неудобства. И время в Испании пролетело очень быстро. 

 

Светлана, в вашей карье­ре были 4-часовые поединки. Это огромная, нечеловеческая нагрузка. Как вы после них восстанавливаетесь? 

 

Самый длинный мой поединок длился 4 часа 44 минуты. И после него я пошла в раздевалку и залезла в ванну с холодной водой. 

 

В смысле? 

 

На крупных соревнованиях в раздевалках стоят три ванны: одна с теплой водой, другая – с прохладной, и третья – с холодной. Могу путать, но, по-моему, там градусов 15 всего. Я обычно туда не залезаю, но тут залезла. Еще очень помогает массаж, остеопатия. Не зря хороший физиотерапевт – один из самых дорогих специалистов в команде. 

 

Но у теннисистов же хорошие призовые. Наверное, вы можете себе это позволить... 

 

Да, деньги хорошие. Понятно, не за каждый, а только за победный матч. Но из них я должна отдать очень приличную сумму тренеру – причем я оплачиваю не только его работу, но и билеты на самолет, чеки на еду. Физиотерапевту – а он стоит, почти как тренер. 

А еще тренеру по физподготовке и спарринг-партнеру. Это 4 человека! Когда был скандал с футболистами после Евро-2016, кто-то из теннисистов написал: «Если бы эти ребята оплачивали себе тренера, на вечеринки в Монте-Карло денег бы уже не хватило». Поверьте, после всех этих (вынужденных для спортсменов, входящих в элиту мирового тенниса) трат «на жизнь» у меня остается не так много денег. 

 

А личный диетолог у вас есть? 

 

Да, и это мой близкий знакомый. Однажды я попросила его скорректировать мое меню, и он до сих пор по дружбе иногда меня консультирует. 

 

И что же он советует? 

 

Ну, какие-то вещи я знала еще до него. Например, что есть нужно 4–5 раз в день, ни в коем случае не голодать. На завтрак у меня, как правило, овсянка на воде с ягодами и зеленый чай. Потом перекус – банан. Макароны и рис стараюсь есть в обед, да и то если предстоит тяжелая тренировка. Если нет, ем рыбу с овощами. Я вообще люблю рыбу и морепродукты, но у меня что-то такое превышено в крови, и есть эти продукты мне рекомендуют пореже. 

 

А какой именно показатель превышен? 

 

Я в это не вникаю. Моя задача – работа на корте, а диету должны составлять диетологи. 

 

Светлана, а на ужин, если не секрет, что едите? 

 

Ну, например, овощи на гриле с мясом. Молочное и фрукты после 5 вечера мне нельзя. 

 

А десерты, кроме мороженого, в вашей жизни есть? 

 

Вообще я жуткая сладкоежка. Шоколад не люблю, но обожаю торты, пирожные. 

Ягодное тирамису, «Наполеон» – моя страсть. Но есть их стараюсь не чаще раза в неделю. 

 

Другие теннисистки, входящие в десятку лучших, тоже так себя ограничивают? Серена Уильямс, например? В Интернете немало фотографий из светской хроники, на которых вы вместе. Похоже, что вы дружите...  

 

Мы много и часто общаемся, но никогда не делимся друг с другом своими профессиональными секретами. 

У нас индивидуальный вид спорта, на корте мы соперницы, а потому ни советы тренера, ни советы диетолога никто никогда разбалтывать не будет. 

 

Светлана, а какие-то пищевые добавки, витамины вам прописывают? 

 

Я не принимаю ничего, кроме витаминов А, В, С и омега-3. Во время выматывающей тренировки могу выпить изотоник, но только тот, который даст мне тренер. Сама я никогда их не покупаю: есть риск купить что-то не то. Нас постоянно проверяют на допинг, поэтому многокомпонентных БАДов я боюсь. Никогда точно не знаешь, что внутри. Компоненты часто зашифрованы, плюс каждый из них надо сравнить с допинг-листом – в общем, разобраться может только специалист. Никогда не забуду, как в 2004-м  году тренер уговорил меня принять детский сироп от кашля, а в нем оказался эфедрин. Дело было во внесоревновательный период, а он запрещен только во время них, но скандал все равно был жуткий. 

 

А что же можно прини­мать, когда болеешь? Есть же какой-то список разрешенных лекарств! 

 

Да, и в нем только аспирин С. Больше ничего нельзя! Если у меня простуда, я, как правило, просто три дня лежу и пью чай с лимоном.

 

Говорят, для девушек нет лучшего лекарства, чем шопинг, баня и спа-процедуры.

 

На одежду я сейчас почти не трачусь. У меня очень много перелетов (я 8 месяцев в году провожу вне дома) и два чемодана со спортивным инвентарем. Не хочется таскать с собой и чемодан с платьями. А что касается спа... У меня контракт с одним известным столичным фитнес-клубом, и, когда бываю в Москве, хожу к ним. Там есть все – и бассейн, и хамам, и косметический салон. Для теннисистки у меня очень хорошая кожа, но я очень много бываю на солнце. И девочки, когда занимаются мной, все время спрашивают: «Ну, ты можешь поменьше на солнце бывать?» (Смеется.) 

 

В одном интервью вы сказали, что сейчас, на пике карьеры, не можете позволить себе выйти замуж, родить детей. 

А чего еще вы не можете себе позволить из-за тенниса? 

 

Да ничего не могу позволить. Не могу даже на неделю расслабиться – только на один день. Не могу съездить нормально отдохнуть. И очень обидно бывает, когда друзья где-то отдыхают, а я только на пару дней к ним вырываюсь и потом опять мчусь на тренировки. Но меня это пока устраивает. Сейчас я больше концентрируюсь на работе, а там посмотрим.